Для изучающих историю семейских особый интерес вызывает вопрос о времени прибытия в Забайкалье «посельщиков, выведенных из Польши». Недавно обнаруженные и изученные нами документы Государственного архива Республики Бурятия позволяют установить истинное время прибытия, уточнить обстоятельства и существенно дополнить картину поселения в Забайкалье семейских.
Надо сказать, что легенд, различных версий, предположений и даже категорических утверждений о времени появления семейских в наших краях накопилось великое множество. Назовем только наиболее известные письменные свидетельства. Так, академик П. С. Паллас, посетивший в 1772 г. Забайкалье, заметил, что «польские колонисты» в деревне Харитоновой, с которой он начал изучение мест поселения старообрядцев, «живучи уже лет шесть», тем самым время их поселения относит примерно к 1766 г. В 1824 г. путешественник А. И. Мартос, на основе устных преданий о водворении тарбагатайских старообрядцев, записал: «В 1765 г. сорок тысяч старообрядцев велено переселить в Сибирь». Известный историк Сибири С. В. Максимов в 1871 г. писал: «Семейские пришли в разные годы, первая партия в 1755 г., вторая — в 1768 г., третья — в 1780 г.».
Практически в это же время П. А. Ровенский в своих этнографических исследованиях, отвечая на вопрос о времени прибытия семейских в Забайкалье, пишет: «Сами они только и знают, что пришли из Польши приблизительно около 1776 г.».
Ю. Д. Талько-Грынцевич называет дату переселения семейских в Сибирь — 1733‒1767 гг.
Перечень подобных высказываний можно и продолжить. Однако нетрудно заметить, что все вышеуказанные суждения противоречивы, так как они основывались на устных рассказах и преданиях.
К письменным источникам впервые обратился профессор А. М. Селищев в 1919 г. Он цитирует «Иркутскую летопись»: «Сего 1756 г. пришли в Иркутск польские старообрядцы для поселения за Байкалом». Основываясь на этом сообщении, кстати, перепечатанном в 1911 г., А. М. Селищев время прибытия первой партии семейских определил 1756 г., время прибытия второй и третьей партий, как и С. В. Максимов, обозначил 1768 и 1780 годами/
Это утверждение свыше 50 лет кочевало из одного сочинения в другое, сказывался бесспорный авторитет маститого ученого. И только в 1975 г. непосредственно к самому первоисточнику «Иркутская летопись» за 1756 г., сохранившемуся в архиве, обратился новосибирский профессор, будущий академик, Н. Н. Покровский. «Переселение ветковских старообрядцев в Сибирь обычно связывается с так называемой «второй выгонкой Ветки», которая была осуществлена русскими войсками в 1764 г.», — писал он. И дальше Н. Н. Покровский делает, на наш взгляд, чрезвычайно важное заявление: «Часто цитируемое сообщение печатного издания «Иркутского летописца» о партии переселенцев с Ветки, прибывших в Иркутск в декабре 1756 г., в древнейших списках летописи читается в значительно сокращенном виде: указано лишь, что прибыли «переселенцы», а какие и откуда — неясно». Как видим, о старообрядцах здесь и речи нет.
В связи с этим не может не вызывать удивления тот факт, что и по сей день целый ряд публицистов, ученых, историков, исследователей старообрядцев про-должает утверждать, ссылаясь на А. М. Селищева, что первые семейские прибыли в Забайкалье в 1756 г.
Конечно, более аргументированные ответы на эти вопросы могли содержать материалы центральных и местных архивов. В начале 20-х гг. прошлого столетия к архивным документам обратился известный ученый-историк, собиратель древних документов, первый директор Государственного архива Бурятии В. П. Гирченко. Доступные и изученные Владимиром Петровичем архивные документы позволили ему рассказать о нескольких партиях старообрядцев, прибывших в Забайкалье в начале 1767 г. Естественно, приводимые им сведения должны были бы быть в документах фондов Государственного архива Республики Бурятия. Но так как современная классификация архивных дел не соответствует прежней, отыскать упомянутые документы было далеко не простой задачей. Забегая вперед, скажу, что с помощью работников Государственного архива нам ее удалось успешно решить и, более того, найти документы, освещавшие прибытие всех рот и команд Селенгинского полка, начальная история которого неразрывно связана с историей семейских.
В Государственном архиве Иркутской области содержатся интереснейшие документы — ответы старообрядцев, выведенных из Польши, на вопросы протоиерея Ливерия Мордовского, записанные в начале 1795 г. Отвечая на вопрос о времени их поселения, старообрядцы всех деревень по Тугную и почти всех деревень по Чикою называли 1767 г.
Новоселы Тарбагатайской слободы отвечали: «… прошлого 1764 г. выведены из Польши», старообрядцы Десятниковой и Бурнашевской деревень говорили, что выведены были в 1765 г., а когда были поселены «за Байкал море», не говорят ни те, ни другие. Также нет даты их поселения в списках «новопоселенныхис поляков» в «Росписи ТарбагатайскойЗосимо-Савватиевской церкви прихожанам разных селений», впервые записанных в ноябре 1768 г.
Обнаруженные и изученные нами документы свидетельствуют об основательной подготовке местной администрации к приему большой массы переселенцев. 1 марта 1766 г. в городе Селенгинске была создана «Хлебопашеств и поселения контора» во главе с назначенным «присутствующим» плац-майором В. Налабординым; были построены новые хлебные магазины, склады в Хонхолойской и Мухоршибирской деревнях, в Архангельской слободе на берегу реки Селенги, недалеко от Кабанского острога.
В марте этого года была разработана подробнейшая инструкция. Фактически это была настоящая программа деятельности администрации края по работе с посельщиками. В ней подчеркивалась государственная значимость рационального размещения и эффективного использования новоселов, «усматривая, что посельщики по большой части вводятся для соблюдения казенного интереса». Инструкция определяла нормы надела пахотной земли и покосов, семенного хлеба, инструментов и лошадей; предусматривала равномерное распределение женщин и мужчин, как по селам, так и по семьям, организацию самоуправления и наказания нерадивых и ленивых. В полученной 13 марта 1766 г. Удинской комендантской канцелярии было предписано выдать «для будущих поселенцев хлебопахотных инструментов и сенокосных предметов: 931 топоров дровянорубящих, 953 сошников парами, 931 серпов, кос 993, плотничьих топоров 12, железа 10 пудов»[5]. Привлекает внимание количественные параметры инструмента (он выдавался на действительных работников) и слова «будущих посельщиков».
Первое документальное свидетельство о судьбе «беглых русских людей, выводимых исполши» мы находим в ордере (приказе) селенгинского коменданта генерал-майора и кавалера Варфоломея Валентиновича Якоби удинскому коменданту секунд-майору Ивану Степановичу Мертвецову от 8 октября 1766 г. В полученном 12 октября в Удинской комендантской канцелярии ордере, в частности, говорилось: «…следующих посельщиков при отправлении ис Тобольска Селенгинского пехотного полку сколько потребно будет для поселения на Урлуке … отправить туда, которые подлежать будут к поселению по Хилку оставить и препоручить на ведение ваше: чего ради посланный от меня к здешнему господину плац-майору Налабордину ордер велено следовать для разбору по отправлению к поселению на означенное Урлутское хлебопашество, настоящим приказано ему припоручить и по получении дать жалование и провианта по прибытии на квартиры расположить и довольствовать тех посельщиков в наступлении терминов (холодов. — В. П.) по показанным аттестатам жалованием… а по прибытии роты следующих поселщиков не проходя Удинск останавливались … А как прибудут, то ко мне рапортовать и означенного майора Налабординауведомить».
Первые партии посельщиков из Тобольска в составе третьей и четвертой рот Селенгинского пехотного полка под командованием майора Зайцева и подпоручика Кожина проследовали мимо Удинского пригорода в ноябре 1766 г. Они были поселены в русских деревнях по притоку реки Селенги Чикою, на Урлуке.
Основная часть «польских посельщиков» стала прибывать в Забайкалье в начале февраля 1767 г. Их приему предшествовала большая подготовительная работа. 9 января В. Якоби направил в адрес В. Налабордина и И. Мертвецовапро-странный ордер: «Ис присланных от следующих и находящихся около ИркуцкаСеленгинского пехотного полка при ротах обер офицеров рапортов усмотрено, что следующих при оных посельщиков с женами и детьми при шестой роте 387, при седьмой 379, при осьмой 370, при девятой — 208, итого 1344 человека, которые по покрытии Байкала море льдом сюда уповаемо в скорости прибудут». Приведенный фрагмент этого приказа свидетельствует, что «польские семейщики» при ротах Селенгинского пехотного полка в январе 1767 г. находились вблизи Иркутска.
Далее в приказе В. Якоби говорилось, что было условлено к ранее приведенным посельщикам на Урлук и Байхор поселить еще сорок семей на приписанных землях. Однако, учитывая результаты прииска и описания годных к поселению земель, проведенных подпоручиком Федоровым на Хилке и впадающим в него речкам, было принято решение, что там можно будет поселить более ста пятидесяти семей, а если иметь в виду более выгодное для отвозу хлеба, семян и хлебопахотных инструментов расположение магазинов (складов) в Троицком Поселье, при Еланской, Сохотуйской, Кокуйской, Мухоршибирской и Хонхолойской деревнях, здесь следует поселить «хотя по крайней мере на первый случай до ста семей». В своем ордере В. Якоби приводит детальный расчет, сколько необходимо запасти семенного хлеба, а именно: ржи 4860, ячменя и овса по 2430, семени конопляного — 405 пудов, да годичного провианта, «ежели положить в 10 семьях получающих 50 человек по целому пайку, а другим 50 по половине, то на все 135 семей необходимо запасти 22013 пудов, 5 фунтов». С учетом имеющихся запасов еще не доставало 650 пудов ярицы и 709 пудов овса. В связи с этим В. Якоби приказывает принять все необходимые меры по экономии имеющегося и покупке хлеба у населения по сходной цене: по 18 или 19 копеек за пуд. Он уведомляет, что посельщики должны получить 300 лошадей Якуцкого карабинерного полка, Посольского и Троицкого монастырей; обеспечены хлебопахотными инструментами, чтобы «в будущую весну сколько можно в землевладении вспахать и посеять можно будет». Предписывалось также приложить старание в строительстве домов. Предусматривалось, что посельщиков «не проходя Удинска разобрать оных посемейно и обеспечить беспрепятственное сопровождение».
Для точного определения времени прибытия и численного состава прибывающих партий посельшиков важное значение имеют подробные и точные отчеты Удинских, Ильинского и вновь отстроенного магазина при Архангельской слободе на берегу реки Селенги недалеко от Кабанского острога. Нельзя не заметить, что выдача продовольствия учитывалась скрупулезно.
Прибывших с седьмой ротой посельщиков 453 человека выступили из Удинска в заганские деревни 25 февраля, под их экипаж было выделено 23 подводы. По требованию плац-майора В. Налабордина для сопровождения этой партии посельщиковУдинская комендантская канцелярия назначила капрала второй гарнизон-ной роты Ивана Туесова с тремя рядовыми[5].
Посельщики, прибывшие с восьмой и девятой ротами, были поселены в Тар-багатайских деревнях. «По требованию плац-майора Налабордина на приведенных исполшипоселщиковмужеска и женска полу так же и малолетних, всего 584 человека, было выдано на март месяц муки 94 четверти и 4 четверика, что составляло 687 пудов».
Таким образом, в течение ноября 1766 г. и февраля-сентября 1767 г. передислокация всех десяти рот Селенгинского пехотного полка и следующих с ними партий «беглых русских людей, выводимых из Польши», завершилась. Надо сказать, что такое массовое прибытие в относительно короткое время многочисленных воинских команд и партий посельщиков не имело прецедента. Только с февраля по сентябрь 1767 г. в Забайкалье прибыло около 900 военнослужащих, свыше 2400 посельщиков и более 300 солдатских жен и детей.
Нельзя не заметить, что широко распространенное суждение о прибытии в Забайкалье «польских семейщиков» второй выгонки в 1765 и 1768 гг. является некорректным, о чем свидетельствует анализ документов целого ряда фондов Государственного архива Республики Бурятия и особенно 88 фонда Управления Верхнеудинского коменданта за эти годы.
Документы свидетельствуют, что сформированный из мужчин, выводимый из Польши Селенгинский пехотный полк не выполнял жандармских, конвойных функций при следовании посельщиков, а их совместное, хотя и не долгое (до марта 1769 г.) пребывание сыграло исключительно важную роль в благополучном устройстве посельщиков на новом месте и, несомненно, способствовало их быстрой адаптации к суровым условиям Забайкалья. Не случайно все исследователи, начиная с академика П. С. Палласа, единодушно отмечают удивительно быструю застройку семейских сел, объясняя этот феномен самыми различными факторами. Надо полагать, что далеко не последнюю роль сыграла помощь воинских рот, составленных из родственников и близких по вере людей.
Сохранившиеся многочисленные архивные документы свидетельствуют о колоссальной работе по приему, размещению, обустройству и быстрому включению в хозяйственную деятельность посельщиков. Вопросы приема посельщиков, распределения их по семьям и размещения по селам, обеспечения продовольствием и семенным хлебом, пахотными инструментами и лошадьми были предметом постоянной заботы администрации селенгинского ведомства и в первую очередь В. Якоби, В. Налабордина и И. Мертвецова. Однако и центральное правительство не оставляло без внимания новоселов. В марте 1768 г. через Удинский пригород проследовал генерал-майор П. С. Ивашев, который по именному указу Екатерины II выехал из Санкт-Петербурга в Нерчинские заводы для расследования и пресечения фактов хищения и других непорядков. В Государственном архиве Республики Бурятия сохранились обнаруженные и впервые изученные нами документы, раскрывающие многостороннюю деятельность этого энергичного, наделенного высокими полномочиями генерала. Так, Петр Семенович потребовал от селенгинского коменданта подробных сведений о числе «беглых русских людей, выведенных из Польши», с приложением лацкарты мест, где они были поселены. Подготовленные службой В. Якоби требуемые документы были направлены П. Ивашевым в столицу Российской империи в сентябре 1768 г.
Часть этих документов впервые ввел в научный оборот Н. Покровский, опубликовав их в 1975 г.
Документы архива свидетельствуют о том, что заселение всех мест происходило не одновременно, а в несколько приемов. Так, первая партия посельщиков в Тарбагатайские деревни была поселена в феврале — марте 1767 г. в количестве 584 человек. К сентябрю этого года их число выросло до 841 человека.
Через год, в сентябре 1768 г., тарбагатайскихсемейщиков, показанных В. Якоби по требованию П. Ивашева, насчитывалось 856 человек, а посчитанное нами по спискам прихожан ТарбагатайскойЗосимо-Савватиевской церкви число «новопоселенныхисполши с их семейством» составляло 827 человек. В феврале 1767 г. в Заганские деревни было отправлено 453 человека, а к осени следующего 1768 г. число поселенных по Тугную составляло 680 человек. Также за счет прибывших в 1767 г. увеличилось до 1188 человек, поселенных в девяти деревнях по Чикою.
В 2014 г. вышло распоряжение Правительства Республики Бурятия о проведении в 2015 г. в РБ мероприятий, посвященных 250-летию прибытия первых переселенцев — старообрядцев — в Бурятию. Принятию этого документа предшествовало получение «Исторической справки», направленной главе Республики Бурятия В. В. Наговицыну заместителем директора Института археологии и этнографии СО РАН академиком РАН В. И. Молодиным и главным научным сотрудником этого института Ф. Ф. Болоневым. В ней говорится, что первая крупная группа старообрядцев была расселена в Тарбагатайских деревнях в 1765 г., приводятся источники.
С целью подтверждения достоверности этой даты был сделан запрос в Государственный архив Республики Бурятия. В ответе директора этого архива говорилось:…указанный авторами справки архивный документ о поселении первых крупных групп в пяти Тарбагатайских деревнях в 1765 г. в количестве 820 человек представляет собой список жителей деревень, составленный в 1768 г., здесь нет прямой ссылки на поселение «семейских» в 1765 г….Указанный в справке доку-мент ГАРБ не является основанием для подтверждения факта о поселении старообрядцев в Тарбагатае в 1765 г.
Для проверки истинности этих выводов была создана комиссия в составе четырех докторов и одного кандидата исторических наук. Выводы этой комиссии были изложены в «Исторической справке…», подписанной директором ИМБТ СО РАН, членом-корреспондентом РАН Б. В. Базаровым и ведущим научным сотрудником, доктором исторических наук О. В. Бураевой. В ней, в частности, говорилось: «Ф. Ф. Болонев, говоря о поселении старообрядцев в Забайкалье в 1765 г., ссылается на документ из фондов Государственного архива Республики Бурятия. Однако тщательное изучение этого и других сопутствующих документов позволило оппонентам утверждать, что этот документ датирован 1768 г., а не 1765. В этих документах нет ссылки на время выведения семейских из Польши в 1765 г. Поэтому этот документ не может служить основанием для установления даты». Комиссия, повторив наши аргументы, подтвердила правомерность и обоснованность выводов, сделанных нами в 2000 г.
В заключении справки Б. В. Базаров и О. В. Бураева пишут: «Ссылка Ф. Ф. Болонева на документ из фондов Государственного архива Иркутской области позволяет нам сделать вывод о времени переселения семейских из Польши в 1764 г. и поселения их в Забайкалье в 1765 г.». Как видим, не сам документ, а ссылка Ф. Ф. Болонева на документ явилась основанием для столь категоричного утверждения.
В связи с этим позволим себе дать краткую характеристику этого архивного дела и цитируемого документа. Комплект документов Государственного архива Иркутской области имеет название «Дело по просьбе старообрядцев Верхнеудинского округа о постройке своей церкви и богослужении в ней по старопечатным книгам», составленное в 1795 г. в Иркутской духовной консистории. Дело впервые ввел в научный оборот красноярский историк Г. Ф. Быконя. Материалы этого дела раскрывают многие вопросы взаимоотношений светской власти и официальной православной церкви; показывают число семей, домов; фамильный и численный состав старообрядцев, поповцов и беспоповцовВерхнеудинского и Доронинского округов Забайкалья конца XVIII в.; содержат информативные и правдивые «объяснения», ответы старообрядцев на 15 вопросов, поставленных Святейшим правительствующим синодом 12 октября 1794 г.
Определенный интерес вызывают документы, раскрывающие обстоятельства выполнения этого указа. 26 декабря 1794 г. протопоп Стефан Уфтюженин из Троицкосавского духовного правления отрапортовал в Иркутскую духовную консисторию о том, что указ об отобрании от старообрядцев объяснений получен «и по оному повелению исполнение учинено быть иметь». Однако исполнение оказалось не простым делом. В рапорте от 22 января 1795 г. С. Уфтюженин говорит о причинах остановки в выполнении указа: «бывших во время их поселения старообрядцев в живых ныне нет», а учитывая «известного по их упрямству упорства, так «как дело сие роду важное и принадлежит доследствия земского суда или исправника, в которое они без особого на то повеления от наместнического правления приступить не осмелевались».
Дело затягивалось, и только в самом конце февраля, в начале марта 1795 г. объяснения от старообрядцев были получены, а учиненная в троицкосавском духовном правлении ведомость была составлена. В ней содержится полный фамильный и численный состав 239 семей старообрядцев 14 селений, главным образом Доронинского округа, 945 мужчин и 976 женщин.
Не обошлось без проволочек и в Верхнеудинском округе, что в конечном итоге сказалось на качестве представленного материала. В рапорте из Верхнеудинского духовного правления от 1 января 1795 г. священник Петр Шергин писал, что письменные и достоверные объяснения от старообрядцев необходимо получить «посредством гражданского правительства». По его мнению, «Верхнеудинский земской суд должен был дать предписание земским избам, сельским полицаям, сотским и десятским, чтобы старообрядцы от сего духовного правления присутствующему давать объяснения были безропотно».
Как бы там ни было, в январе — феврале 1795 г. были получены объяснения от старообрядцев 14 селений Тарбагатайской и Мухоршибирской волостей (1482 мужчин и 1602 женщин).
Нельзя не заметить ошибки в документе. Итоговая цифра числа домов указана 446, фактически — 456.
Особого внимания заслуживает документ, в котором записана дата поселения Тарбагатайских старообрядцев в 1765 г. Детальное знакомство с ним показывает, что ведомость, подписанная верхнеудинским земским исправником, в отличие от всех документов этого дела оригиналов является копией. В Ведомости отсутствуют указания на источник и единый подход. Так, если по селам Тарбагатайского общества приводятся данные по трем показателям, то в Мухоршибирском ведомстве — по одному показателю. И самое важное заключается в том, что первый вопрос, на который должны были отвечать старообрядцы, был сформулирован следующим образом: «Когда они переселены». Составитель ведомости в верху таблицы записал «которых годов поселены», а в строке — «переведены из Польши».
Видим, что оба вопроса неоднозначные, а главное, не дают ответа на поставленный Сенатом вопрос. И совсем не случайно, что старообрядцы говорят, когда они выведены из Польши, называя или 1764, или 1765 год.
В этой ведомости нет ответа на основной вопрос, сколько старообрядцев проживали в Забайкалье в 1795 г. Точные и более полные ответы на этот вопрос были даны в ведомостях, составленных на основе объяснений старообрядцев 27 деревень и подписанных верхнеудинским протоиереем Л. Мордовским и троицкосавским протопопом С. Уфтюжениным. По их сведениям, в 1795 г. в Верхнеудинском и Доронинском округах Забайкалья в 709 домах проживало старообрядцев 2427 мужчин и 2578 женщин, всего 5005 человек. Но это были неполные данные, так как отсутствовали сведения о старообрядцах трех сел (Харашибирское, Старобрянское, Харитоновское.)
Известно, что первые две партии староверов находились в Верхотурье в октябре 1764 г., а большинство партий (свыше двадцати) было в конце 1765 г. на севере нынешней Свердловской области, на расстоянии 4,5 тыс. верст от Забайкалья. Это расстояние им предстояло преодолеть пешком. Дальнейший их путь лежал в Тобольск, где шло формирование Томского и Селенгинского пехотных полков, комплектовались партии поселенцев для дальнейшего пути на Алтай и в Забайкалье. По свидетельству Н. Н. Покровского, первые партии, выводимые из Польши, были поселены на Алтае в 1766 г.
Могли ли быть поселены старообрядцы деревень Бурнашевой и Десятниковой в 1765 г. (как написано в ведомости (л. 13), если в своих «объяснениях» честному отцу протоиерею Л. Мордовскому «показали самую сущую правду», что выведены они из Польши в 1765 г.
Доскональное изучение копии ведомости верхнеудинского исправника показывает, что дата поселения (1765 г.), записанная спустя почти 30 лет со дня их прибытия, является, на наш взгляд, явной ошибкой или результатом некомпетентности составителя. Указанная дата единственной, сомнительной по качеству выполнения копии документа и по сей день не получила ни одного подтверждения ни одним архивным документом. Естественно, она не может служить основанием для столь безапелляционного заявления.
Таким образом, документы Государственного архива Иркутской области, так же как и Государственного архива Республики Бурятия не подтверждают того, что 1765 год является годом прибытия первых семейских в Забайкалье. Заметим, что в последнем издании «История Бурятии» говорится о прибытии первой партии старообрядцев из Польши в 1756 г., второй партии в 1765 г.
Это утверждение получило аргументированное опровержение архивными документами, введенными в научный оборот нами еще раньше.
Особого внимания заслуживает мнение Ю. Д. Талько-Грынцевича о времени поселения семейских в Забайкалье (1850−1936 гг.), автора около 300 научных работ по антропологии, археологии и этнографии. Он внес весомый вклад в изучение семейских (старообрядцев) в Забайкалье. Этой проблеме ученый посвятил ряд своих работ. Одна из них — «Антропология великороссов семейских (старообрядцев) Забайкалья» — была опубликована впервые в Томске в 1898 г., а затем в трудах Троицко-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Русского географического общества в 1903 г., и в начале 21-го столетия в Улан-Удэ.
К сожалению, составители хрестоматии, как и многие другие исследователи, по каким-то нам неизвестным причинам не обратили внимания на более раннюю работу Ю. Талько-Гринцевича, посвященную проблемам семейских, — «Семейские (старообрядцы) в Забайкалье». Эта статья была напечатана Кяхтинской общественной типографией в 1894 г. по распоряжению распорядительного комитета Троицкосавского (Кяхтинского) отделения Приамурского отдела Императорского русского географического общества.
Статья является изложением доклада, сделанного Ю. Д. Талько-Грынцевичем 28 октября 1894 г. «в обыкновенном общем собрании» названного отделения. Интересный, многоинформативный доклад, на наш взгляд, вызвал значительный интерес у современных исследователей.
Остановимся на некоторых аспектах истории Бичуры, которой Ю. Д. Талько-Грынцевич посвятил немало страниц. В названной нами хрестоматии приводятся сведения известного этнографа С. В. Максимова об обстоятельствах вышедших из Тобольска в марте 1765 г. и прибывших на Иро в 1768 г., а оттуда в Бичуру в 1780 г. На Иро прошло 26 семей, приводятся фамилии, всего 70 душ. Наш подсчет показывает, что в хрестоматии записан 71 человек. Где, когда и кем была допущена эта ошибка?
В результате долгих поисков мы нашли ответ на этот вопрос в работе Ю. Талько-Гринцевича, который приводит список Максимова — 26 семей бичурян.
Сравнительный анализ списков из хрестоматии и Максимова показывает, что в списке Максимова у Пантелеева числится 2 мужчины, а не один, у Павловых 2 человека, а не 4, как в хрестоматии. Очевидно, что это опечатка составителей хрестоматии.
Более глубокое и обстоятельное исследование пришлось провести о времени поселения старообрядцев в Бичуру. Максимов приводит дату прибытия 1780 год. У Талько-Грынцевича другое мнение. Но прежде всего расскажем о том, как определил дату поселения староверов в Бичуру Ф. Болонев, который в 1992 г. опубликовал документ из Государственного архива Иркутской области, обнаруженный красноярским историком Г. Ф. Быконей.
Список старообрядцев Верхнеудинского округа прихода Еланской слободы Введенской церкви Узколугского ведомства Бичурской деревни. В списке имя и фамилия староверов, число мужчин и женщин в каждой из 31 семьи. Всего 186 мужчин и 185 женщин. В списке, приводимом Ф. Болоневым, насчитывается 196 женщин.
Сравнение списка Ф. Болонева со списком первоисточника, архивного документа, показывает, что в семье Мамонта Иванова Ф. Болонев записывает — 4 женщины, в семье Дмитрия Савельева — 19 женщин. Фактически в документе 2 и 10 женщин, соответственно эта ошибка Ф. Болонева повторяется при его последующем изучении.
Однако эта ошибка была не самой большой и не самой последней. Ссылаясь на документ Иркутского архива, Ф. Болонев называет годом поселения старообрядцев в Бичуру — 1768. Эта дата тиражируется в книгах, статьях, докладах, сообщениях.
Известный краевед Иван Истомин в статье «К истории Бичуры», цитируя доклад Ю. Талько-Грынцевича, обращает особое внимание на его слова: «в Бичуре семейские нашли православных сибиряков», доказывая тем самым еще раз, что это село было основано русскими казаками и крестьянами задолго до прихода семейских.
Ю. Талько-Грынцевич фактически доказал, что датой поселения крестьян-старообрядцев в Бичуру следует считать 1777 год. Исследователь приводит цитату: «старец Кузьма Пантелеев записал в старинном молитвеннике рукой … … памятный для них год переселения — 1767 год». Не поселения, а переселения.
Из документов ГАРБ нами установлено, что в 1767 г. 72 мужчины и 68 женщин, вывезенных из Польши беглых людей-староверов, были поселены против города Селенгинска за рекой в селе Покровском. Известно, что здесь, на реке Иро, они жили 9 лет, а затем были переселены в Бичуру (1767 + 9 лет = 1777).
Еще один аргумент в пользу этой даты Ю. Талько-Грынцевич приводит в своей работе «Семейские(старообрядцы) в Забайкалье», в которой он пишет: «В архиве церкви Хилоцкого Богородского прихода, в деревне Мало-Куналейской, одного из древнейших здешних приходов, которому приписаны были после переселения старообрядцы, мы нашли донесения тогдашних настоятелей к начальству о неисполнении старообрядцами духовных треб и о непосещении церкви: между прочим, в руки наши попался документ, записанный под № 124 на 15 октября 1778 г., то есть вскоре после поселения семейских» ордер приходскому священнику Игнатию Сукневу от Селенгинского духовного правления о вписании в исповедную рос-пись всех до сущего младенца раскольников, прибывших из села Покровского».
Нам известно, что поселенные в Тарбагатайских деревнях в 1767 г. староверы уже на следующий год после поселения, в 1768 г., были записаны в росписи ТарбагатайскойЗосимо-Савватиевской церкви. Здесь мы видим косвенные доказательства в пользу 1777 г.
И далее Ю. Д. Талько-Грынцевич пишет: «в настоящее время через 116 лет Бичура имеет 700 домов, тянется на 11 верст и имеет более 5000 населения, одних душ мужского пола до 2400 человек». Время написания статьи 1893 год + 116 лет — получается 1777 год. Таким образом, мы констатируем, что год поселения старообрядцев в Бичуру — 1777 год. Декларируемая и много раз тиражированная дата — 1768 год — ошибочная. Заслуга Талько-Гринцевича в установлении истинной даты очевидна.
В заключении статьи, называя ее кратким и неполным, Ю. Д. Талько-Грынцевич пишет, что семейские являются в Сибири самым надежным и стойким элементом…представляют крупную экономическую силу… они могут явиться в будущем незаменимыми культиваторами девственных полей Дальнего Востока… семейские достойны более обстоятельного изучения».
В адаптации польских посельщиков к суровым условиям Забайкалья в первые годы их пребывания большую роль сыграли В. Якоби, И. Мертвецов, В. Налабордин.
Якоби Варфоломей Валентинович (06.08.1716 — 93-12.12.1769) — генерал-поручик. Выходец из Швейцарии. С 1711 г. на военной службе в России. Активный участник кампании Русской армии в Турецкой, Шведской, Польской и Крымской войнах. В 1725 г. — капитан гвардейского кавалергардского полка, в 1730 г. — полковник, в 1740 г. — бригадир. С 1741 г. служил в Селенгинске, занимал должность пограничного начальника, командира Якутского гарнизонного полка, коменданта Селенгинска. В 1753 г. врио иркутского вице-губернатора. В 1763 г. награжден орденом св. Анны. 19 октября 1764 г. удостоен звания генерал-майора в качестве генерала для особых поручений.
Генерал-майор и кавалер В. В. Якоби сыграл исключительную роль в социально-экономическом развитии Забайкалья, решении многочисленных вопросов прибытия, размещения и обустройства из Польши «русских беглых людей» — старообрядцев.
От В. Якоби была направлена подробнейшая инструкция по вопросам размещения и устройства посельщиков. В инструкции подчеркивается государственная значимость рационального размещения и эффективного использования поселенцев, «усматривая, что посельщики по большей части вводятся для соблюдения казенного интереса».
В начале инструкции содержатся ссылки на указы правительствующего сената. Так, по указу от 7 ноября 1761 г. «повелено на каждого действительного работника от 16 до 50 лет отвести пахотной земли по 5 десятин, сенных покосов на 150 копен да к исправной к пахоте хлеба и обзаведения домами, лошадьми и прочим… на каждую семью выделить 54 пуда семенного хлеба, по 5 рублей хлебопахотных инструментов, а каждому действительному работнику выделить сошнику по паре, по топору, по косе, по 2 серпа и на покупку лошадей 5 рублей…». Когда же «посельщики прибывать станут к месту назначенных к поселению мест… то испроси ремесленных людей плотников и кузнецов». Предусматривалось, «что на самый первый случай распределять при поселении посельщиков делить по равному числу, которые каких в тот дом устроить».
Особое внимание уделить распределению холостых мужчин, так как «они бес женщин обойтися не могли». Вменялось организовать местное самоуправление, для чего «назначить в каждой деревне по одному соцкому или десятнику, а при тех, которые в недалеком расстоянии, по одному старосте таких людей, которые те посельщики сами имеют пожелание выбрать… В обязанность тех соцких, десятников, старост на подобие принимавших в службу рекрут напоминать, чтобы сами работали, так и других посельщиков к тому побуждали, а с теми, кто ленив и сами без принуждения работать не захочет, таковых по согласию мирскому штрафовать, когда же кто и которые из деревни побегут или протчие какие несут важные провинности, таких за подобные преступления в двух собраниях бить плетями без всякого милосердия, а ежели и совсем таки побежит, то отобрать у него данную казенную лошадь, хлеб и что у него останется, самого же определить для содержания под караулом и употребления к тяжелым работам в крепостной канцелярии».
Инструкция вменяла обязанность офицеров приказать в будущее лето «построить своевременно при каждой деревне от тех мест неподалеку от жития по одному хранилищу, в который семенной хлеб положить могут и чтоб гораздо хорошо хранить или какой травой покрыть, или такое помещение отвели, дабы этому хлебу повреждения учинитца не могло, ответственность возложить на соцких, десятников, старост, которым также производить выдачу в снабжении лошадьми, хомутами, вожжами, приобретенными по недорогой цене, а по прошедши трех лет льгот никаких работ не принуждать».
Инструкция Селенгинского коменданта В. Якоби явилась настоящей программой деятельности администрации края по работе с поселенцами и не только из числа помещичьих крестьян, но и других разрядов.
Мертвецов Иван Степанович (1714‒1771) — первый комендант г. Удинска (ныне — г. Улан-Удэ), занимался приемом партий старообрядцев, прибывших в Удинск.
В 60-е гг. XVIII в. численность населения Забайкалья резко выросла за счет прибытия Селенгинского пехотного полка, старообрядцев, выводимых из Польши, и помещичьих крестьян центральных губерний России, высылаемых в счет рекрутов и приговоренных к каторжным работам за тяжкие преступления.
И совсем не случайно в 1764 г. острог Удинск становится главным среди всех острогов Забайкалья. В нем учреждается комендантская канцелярия в составе коменданта, провиант-комиссара и писаря. В подчинении этой канцелярии находились 2-я рота Селенгинского полка и казачья команда. Она практически ведала всеми гражданскими и военными делами в Забайкалье. 18 января 1765 г. вступил в должность удинского коменданта И. С. Мертвецов. Он стал фактически первым «отцом» г. Улан-Удэ.
Иван Степанович Мертвецов родился в 1714 г. в г. Иркутске, в семье посадских людей «российской нации». На военную службу, как в то время говорили — «на вахту», поступил 8 августа 1738 г. Почти 9 лет служил рядовым и только 23 апреля 1750 г. становится каптенармусом. После этого продвижения по службе его карь-ера набирает относительно быстрые обороты. 9 сентября 1752 г. Ивану Мертвецову присваивается звание сержанта, 25 апреля 1755 г. — прапорщика, 1 января 1757 г. — подпоручика, а затем и поручика Якутского карабинерского полка, где и был произведен в чин капитана.
И. С. Мертвецов был боевым командиром, геройски проявил себя в военных кампаниях российской армии, в том числе в ее заграничных походах. В его служебном формуляре читаем, что он «в походах против неприятеля принимал активное участие в Семилетней войне в Пруссии, в 1759 г. при взятии немецких городов, в августе при Франкфурте действительно неробкой баталии в сражении с неприятелем и во всех вышеописанных походах находился всегда безотлучно». В характеристике капитана Мертвецова было записано: «Российской грамоте читать и писать умеет, а других наук не знает, наказаниям подвергнут не был».
С назначением на должность удинского коменданта в возрасте 50 лет И. С. Мертвецову было присвоено очередное воинское звание — секунд-майора. В ГАРБ сохранились многочисленные документы — премемории, ответы, рапорты, отчеты, приказы, инструкции, автором которых был И. С. Мертвецов. Вклад, который он внес в дело социально-экономического развития Забайкалья в целом и в становлении Удинска в частности, невозможно переоценить. Взять, к примеру, все возрастающий поток вновь прибывающих людей на постоянное место жительства в Забайкалье. Сейчас даже трудно представить те масштабы работы, проделанной жителями Удинска и близлежащих деревень, казаков и солдат по организации приема многочисленных партий военнослужащих, посельщиков и конвоируемых каторжников. Только с ноября 1766 по сентябрь 1767 г. через пригород Удинск проследовало около 5 тыс. чел. — военнослужащих и членов их семей Селенгинского пехотного полка, прибывавшего из Тобольска, старообрядцев, «беглых русских людей», выводимых из Польши. Всю работу по их приему, размещению, обеспечению горячей пищей, сопровождению до места их дислокации и проживания осуществляла Удинская комендантская канцелярия и лично ее комендант.
Много внимания уделялось строительству и благоустройству пригорода. В 1768 г. были построены казармы для солдат, светлицы для офицеров и дома батальонной канцелярии, аптеки, канцелярии, земской избы, караулен. В марте 1770 г. из Селенгинска был командирован геодезии подпоручик Федоров «для снятия с Удинска вернейшего плана». К началу 1773 г. в Удинском пригороде насчитывалось 145 домов.
О многосторонней работе Удинской комендантской канцелярии свидетельствуют документы: канцелярия направляет строгий приказ исполнявшему обязанности полицейского надзирателя сержанту М. Квашенкину: «... усмотрено при Удинском пригороде здешние жители всякий навоз из дворов своих возят непоря-дочно... сим накрепко подтверждается, чтоб отныне все жители навоз вывозили и сыпали по всему крайнему берегу равенственно и никаких ям и протчихнеудобностей от них не было... таково и в строении еще над поминается, что без ведома и отводу полиции отныне никто не дерзнул строения иметь, а чинить оные з дозволения и надлежащего отводу по имеющимся здесь от его высокопревосходительства плану и кровли крыть круглой япанчей».
Немало усилий пришлось приложить И. Мертвецову и его команде по выполнению строгого предписания генерал-майора Петра Семеновича Ивашева, который в марте 1768 г. проследовал на Нерчинские заводы для расследования и пресечения фактов хищения и других непорядков. При его проезде по хоринской степи к нему обратился правящий тайша с просьбой о более тщательной промерке дороги от Удинского пригорода до Читинского острога с указанием точного расстояния в верстах. Выполняя поручение генерала, И. С. Мертвецов разрабатывает детальную инструкцию. Он снаряжает отряд, который, преодолевая немалые трудности, используя 500-саженную веревку, тщательно измерил расстояние между станциями, поставив на каждой версте почтовые столбы с написанием цифровых литер. К рапорту о выполнении задания И. С. Мертвецов приложил ведомость и характеристику годных к пахоте земель и сенных покосов на расстоянии 140 верст от Удинска по рекам Уда, Курба и Кудун. Вскоре после этого началось активное заселение русскими крестьянами хоринской степи.
В ГАРБ сохранился скорбный документ — рапорт в Иркутскую обер-комендантскую канцелярию из Удинской комендантской канцелярии от 20 июня 1771 г.: «По воле всемогущего Бога Удинского пригорода господин комендант секунд-майор Иван Мертвецов по прежней продолжающееся ево болезни быв чрез десять дней в крайней немощи и двадцатого числа по полудни в 7 часов умре...».
Литература
1. История и культура семейских Забайкалья: хрестоматия. Улан-Удэ: Бэлиг, 2005. С. 96, 107, 115, 120, 160, 243.
2. Покровский Н. Н. К истории появления в Сибири забайкальских «семейских» и алтайских «поляков» // Известия Сибирского отделения АН СССР. 1975. № 6, вып. 2. Серия обществ. наук. С. 110.
3. ГАИО. Ф. 50. Оп. 7. Д. 40. Л. 20, 21, 22;
4. ГАРП. Ф 207. Оп. 1. Д. 1616.
5. Гирченко В. П. Из истории переселения в Прибайкалье старообрядцев — семейских. Верхнеудинск, 1921. С. 4, 5.
6. История Бурятии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2011. Т. 2. С. 551, 552.
7. Талько- Грынцевич Ю. Семейские (старообрядцы) в Забайкалье. Кяхта, 1894.
8. Талько-Грынцевич Ю. Указ. соч. С. 10.
9. Болонев Ф. Ф. Семейские: историко-этнографические очерки. Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1992. С. 194.
10. Истомин И. Берегите любовь. Улан-Удэ: Экос, 2013. С. 84‒87.
11. Пыкин В. М. Старообрядцы Забайкалья — семейские. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2009. С. 54.
Поделиться: